Hey, what's in the future? What's gonna happen? YOU DECIDE! © hyde
Разгребла второй, закрытый дайрь. Подправила кой-чего, поумилялась.
Не знаю, удалять ПЧ или нет.
Обнаружила, что умер от инсульта один потрясающий человек, ещё в 2013.
Нашла рассказ, про который до самого конца не верила, что это я написала. Но нет, таки я. Он там ниже, под морем.
Терзает странное желание удалить старые записи, объясняемое тем, что они в дневнике идут сплошной лентой, и новая запись будет внезапна в 2014 году.
читать дальшеScary tail (SECRET IN MY HEART)
Было бы ошибкой утверждать, что вампиры живут одним лишь голодом. Они происходят от людей, а ни один человек не способен пить хотя бы каждый час по пять литров крови — то есть убивать, «высушивая». Неправильно думать, что все свое свободное время они посвящают вынашиванию честолюбивых замыслов по порабощению мира: большинство из них глубоко несчастны и совершенно не тщеславны. А потом, когда превращение завершается, и их кровь становится ядом — им уже все равно. Абсолютное равнодушие является главной причиной высокой смертности вампиров.
Меняющаяся кровь, горящая в жилах — вот главная проблема молодого вампира. Последний всплеск жизни перед смертью души.
Он видел «старых» вампиров, более всего походивших на почему-то двигающихся кататоников. Хорошо хоть слюни сдерживали.
Вампиром становится тот, кто выжил после того, как им пообедали. Или тот, кто смог спастись до того, как потеря крови стала смертельной.
Одновременно стать и убийцей, и вампиром было каким-то перебором. Кто ж знал, что вампиры вполне смертны, пока еще хоть немного живы — достаточно повредить мозг, например, огрызком трубы. А яд запускать в жертву они способны сразу после первого приступа голода.
Наверное, кто-нибудь другой, поумнее, наслаждался бы обострившимися чувствами, пытался делать выводы на основе уникальности запаха каждого человека и запаха его крови… Ему же было плевать. Не пить кровь он не мог, а в мире развелось слишком много людей — все его попытки умереть от голода в одиночестве кончались кровавым пиром со случайным, но сердобольным прохожим. И сказал бы «черт бы их побрал», но кто, как не этот самый черт в виде молодого вампира забрал жизни этих людей? Они могли бы выжить, будь он аккуратным, но он специально рвал зубами их шеи — чтобы они не встали, не ощутили голод, не обожглись на солнце. Чтобы они не умерли внутри.
Поэтому он, пользуясь приобретенной бессонницей, сутки напролет бродил по улицам городов. В солнечные дни он отлеживался в сараях, где хранили свою утварь торговцы, или в заброшенных зданиях, чувствуя, что сплетни лгут и об этой особенности вампиров — любви к загадочно-полуразрушенным строениям. Ни капли они не загадочные, зато грязные, мерзкие и часто густо населенные. Вот только бездомные верят слухам о кровопийцах — а потому подозрительных людей, тщательно прячущихся от солнца в их укрытиях, избегают всеми силами. Как будто они способны скрыть свой запах даже от обычного человека, не говоря уж об обостренном обонянии вампира.
А еще сказки лгали о солнце, и это была самая страшная ложь в его жизни. Солнце не убивает, оно лишь мучит, доводя до болевого шока, но за несколько ночей кожа отрастает заново. Найти же по-настоящему безлюдное место, чтобы проверить, что будет, если солнце прожжет мышцы, ему так и не удалось. Где-нибудь подальше от самой глухой деревни… Но туда еще надо добраться, а у него никогда не бывает много денег, только то, что иногда вытаскивает из карманов… обедов.
Он полюбил большие города, хотя раньше ненавидел их. Они оглушали его чувства, они производили огромное количество людей, радовавшихся смерти или радовавших своей смертью других людей.
Они позволяли утолить последнюю жажду жизни.
Он чувствовал, как ледяное равнодушие начинает бить подземным родником где-то в сердце. Он видел, как легко стало ломать вещи и людей. Он чувствовал себя остывающей планетой в бездонном космосе.
Другие вампиры не считаются, они словно метеоры — бездушные камни с заключенными внутри остатками драгоценной жизни, камни, несущие смерть и разрушение.
Как жаль, что у вампиров не принято убивать друг друга…
В больших городах всегда много народа, а значит, на окружающих не стоит обращать внимания. Люди старыми и блеклыми риунками пыталась остаться в его памяти, но исчезали через несколько минут или пару часов.
Он видел вампиров, пробовавших все запретные для людей удовольствия, пользуясь своим «бессмертием». Было даже обидно, что наркотики и алкоголь не вызывали у него особого интереса. Напиваться он любил, но ему было все равно, что он пьет. К тому же он всегда боялся, что, опьянев, как-то выдаст себя или, того хуже, нападет на кого-нибудь, если проголодается. Поэтому в запой уйти не удалось, страх оказался сильнее.
Невозможность умереть и бесконечная череда мертвых или живых людей и городов убивали в нем жизнь быстрее, чем яд вампиров.
* * *
Девушка смеялась, и ее веки были окрашены красным: алая полоса над густыми темными ресницами. Она смеялась, что-то говоря подруге, и он почти видел звезды, падавшие из ее черных глаз. Разве бывают люди с такими звездными глазами?
Она обернулась, почувствовав его взгляд, и он не увидел ни вызова, ни смущения: одно любопытство. Приветливо улыбнувшись ему, она отвернулась — девушка с алыми веками и длинной гибкой шеей. Впервые за долгое время он подумал о коже, а не под артерией под ней.
Сказав себе, что не хочет больше привлекать к себе внимания, он поднялся со скамьи у чайной и вышел на улицу. Она сидела у дверей, и, проходя мимо, он все-таки еще раз посмотрел на нее. Они встретились глазами, и теперь под красными веками светилось добродушное любопытство «Мне интересно, какой ты человек, расскажи мне».
«Очень плохой и не человек», — мысленно ответил он и сбежал.
А потом с ним случилась лихорадка, если они вообще могут происходить с почти мертвыми вампирами.
Притворяться дураком легко, а быть влюбленным дураком — еще легче.
Он еще несколько раз встречал ее в городе, хотя специально не искал и в ту чайную больше не возвращался. Он чувствовал себя героем книги, обязанным заметить, что это судьба, но упорно сопротивляющимся автору. На самом деле не подойти было легко, достаточно было напугать себя тем, что ты мог бы сделать с этой шеей, встреться она тебе во время приступа голода.
Вот только почти погасшее пламя в сердце начало разгораться с новой, невозможной для вампира силой. Отравленная кровь жгла жилы, а странное тепло в сердце жгло стыдом каждый раз, как он просыпался от бесплодных мечтаний. Впервые за долгое время он начал поднимать голову к небу: чтобы увидеть танцующие звезды и попробовать найти там черное пятно милосердной Луны.
Узнай кто из других вампиров, смеялся бы до колик даже мертвый.
Порой он думал, что просто создал себе образ идеальной девушки и влюбился в него. Так обычно бывает у людей. Они могли бы начать встречаться, и тогда какое-то время были бы вполне счастливы вместе, а потом оказалось бы, что они оба не являются идеальными образами, и они расстались бы к взаимной обиде и разочарованию. Вот только при воспоминании о звездных глубинах ее глаз он сильно сомневался в том, что в ней можно разочароваться. Ее улыбка, ее смех говорили о том, что, скорее всего, при более близком знакомстве ты найдешь нечто более удивительное, чем ожидал. Такое же радостное...
Конечно, не стань он чудовищем, то никогда бы не встретил ее. Конечно, для вампиров законов просто не существуют — они и так уже мертвы. Конечно, узнать вампира неподготовленному человеку невозможно. Конечно, он помнит, когда его скручивает голод, и может как-то планировать свое будущее соответственно этому.
Конечно, все это так, но что дальше?
Стыд за глупость жег его каждый раз, когда его дремотные мечты обрывались в эту жуткую пустоту. Состариться вместе им не суждено. Он прекрасно это понимает, так почему эти сны так упорно терзают его? Почему он продолжает страстно желать незнакомой девушки, которая красит веки алым? Почему ее запах преследует его?
Еще живой вампир может умереть, если повредит мозг. Странно, но он никогда не вспоминал об этом, считая, что это человеческая смерть, которая невозможна для вампира. А почему бы и нет?.. Он не самостоятельно нашел глазами высокую башню храма. Это будет хорошей насмешкой.
Любовь — обычно начало, но любовь почти мертвого — это конец. Не только для него, но и для той кого он любит.
Смерть — обычно конец, но смерть почти мертвого — это начало. Только для него, и только со слабой надеждой, что душа и перерождение душ существуют.
Но любовь действительно придает силы и помогает решиться на то, о чем раньше не думал.
Так он ко всем прочим грехам добавил самоубийство.
* * *
Где-то очень далеко и совсем не сейчас дурацкая привычка красить веки красными и темно-розовыми тенями станет началом семьи из сказки «и жили они долго и счастливо».
Не знаю, удалять ПЧ или нет.
Обнаружила, что умер от инсульта один потрясающий человек, ещё в 2013.
Нашла рассказ, про который до самого конца не верила, что это я написала. Но нет, таки я. Он там ниже, под морем.
Терзает странное желание удалить старые записи, объясняемое тем, что они в дневнике идут сплошной лентой, и новая запись будет внезапна в 2014 году.
читать дальшеScary tail (SECRET IN MY HEART)
Было бы ошибкой утверждать, что вампиры живут одним лишь голодом. Они происходят от людей, а ни один человек не способен пить хотя бы каждый час по пять литров крови — то есть убивать, «высушивая». Неправильно думать, что все свое свободное время они посвящают вынашиванию честолюбивых замыслов по порабощению мира: большинство из них глубоко несчастны и совершенно не тщеславны. А потом, когда превращение завершается, и их кровь становится ядом — им уже все равно. Абсолютное равнодушие является главной причиной высокой смертности вампиров.
Меняющаяся кровь, горящая в жилах — вот главная проблема молодого вампира. Последний всплеск жизни перед смертью души.
Он видел «старых» вампиров, более всего походивших на почему-то двигающихся кататоников. Хорошо хоть слюни сдерживали.
Вампиром становится тот, кто выжил после того, как им пообедали. Или тот, кто смог спастись до того, как потеря крови стала смертельной.
Одновременно стать и убийцей, и вампиром было каким-то перебором. Кто ж знал, что вампиры вполне смертны, пока еще хоть немного живы — достаточно повредить мозг, например, огрызком трубы. А яд запускать в жертву они способны сразу после первого приступа голода.
Наверное, кто-нибудь другой, поумнее, наслаждался бы обострившимися чувствами, пытался делать выводы на основе уникальности запаха каждого человека и запаха его крови… Ему же было плевать. Не пить кровь он не мог, а в мире развелось слишком много людей — все его попытки умереть от голода в одиночестве кончались кровавым пиром со случайным, но сердобольным прохожим. И сказал бы «черт бы их побрал», но кто, как не этот самый черт в виде молодого вампира забрал жизни этих людей? Они могли бы выжить, будь он аккуратным, но он специально рвал зубами их шеи — чтобы они не встали, не ощутили голод, не обожглись на солнце. Чтобы они не умерли внутри.
Поэтому он, пользуясь приобретенной бессонницей, сутки напролет бродил по улицам городов. В солнечные дни он отлеживался в сараях, где хранили свою утварь торговцы, или в заброшенных зданиях, чувствуя, что сплетни лгут и об этой особенности вампиров — любви к загадочно-полуразрушенным строениям. Ни капли они не загадочные, зато грязные, мерзкие и часто густо населенные. Вот только бездомные верят слухам о кровопийцах — а потому подозрительных людей, тщательно прячущихся от солнца в их укрытиях, избегают всеми силами. Как будто они способны скрыть свой запах даже от обычного человека, не говоря уж об обостренном обонянии вампира.
А еще сказки лгали о солнце, и это была самая страшная ложь в его жизни. Солнце не убивает, оно лишь мучит, доводя до болевого шока, но за несколько ночей кожа отрастает заново. Найти же по-настоящему безлюдное место, чтобы проверить, что будет, если солнце прожжет мышцы, ему так и не удалось. Где-нибудь подальше от самой глухой деревни… Но туда еще надо добраться, а у него никогда не бывает много денег, только то, что иногда вытаскивает из карманов… обедов.
Он полюбил большие города, хотя раньше ненавидел их. Они оглушали его чувства, они производили огромное количество людей, радовавшихся смерти или радовавших своей смертью других людей.
Они позволяли утолить последнюю жажду жизни.
Он чувствовал, как ледяное равнодушие начинает бить подземным родником где-то в сердце. Он видел, как легко стало ломать вещи и людей. Он чувствовал себя остывающей планетой в бездонном космосе.
Другие вампиры не считаются, они словно метеоры — бездушные камни с заключенными внутри остатками драгоценной жизни, камни, несущие смерть и разрушение.
Как жаль, что у вампиров не принято убивать друг друга…
В больших городах всегда много народа, а значит, на окружающих не стоит обращать внимания. Люди старыми и блеклыми риунками пыталась остаться в его памяти, но исчезали через несколько минут или пару часов.
Он видел вампиров, пробовавших все запретные для людей удовольствия, пользуясь своим «бессмертием». Было даже обидно, что наркотики и алкоголь не вызывали у него особого интереса. Напиваться он любил, но ему было все равно, что он пьет. К тому же он всегда боялся, что, опьянев, как-то выдаст себя или, того хуже, нападет на кого-нибудь, если проголодается. Поэтому в запой уйти не удалось, страх оказался сильнее.
Невозможность умереть и бесконечная череда мертвых или живых людей и городов убивали в нем жизнь быстрее, чем яд вампиров.
* * *
Девушка смеялась, и ее веки были окрашены красным: алая полоса над густыми темными ресницами. Она смеялась, что-то говоря подруге, и он почти видел звезды, падавшие из ее черных глаз. Разве бывают люди с такими звездными глазами?
Она обернулась, почувствовав его взгляд, и он не увидел ни вызова, ни смущения: одно любопытство. Приветливо улыбнувшись ему, она отвернулась — девушка с алыми веками и длинной гибкой шеей. Впервые за долгое время он подумал о коже, а не под артерией под ней.
Сказав себе, что не хочет больше привлекать к себе внимания, он поднялся со скамьи у чайной и вышел на улицу. Она сидела у дверей, и, проходя мимо, он все-таки еще раз посмотрел на нее. Они встретились глазами, и теперь под красными веками светилось добродушное любопытство «Мне интересно, какой ты человек, расскажи мне».
«Очень плохой и не человек», — мысленно ответил он и сбежал.
А потом с ним случилась лихорадка, если они вообще могут происходить с почти мертвыми вампирами.
Притворяться дураком легко, а быть влюбленным дураком — еще легче.
Он еще несколько раз встречал ее в городе, хотя специально не искал и в ту чайную больше не возвращался. Он чувствовал себя героем книги, обязанным заметить, что это судьба, но упорно сопротивляющимся автору. На самом деле не подойти было легко, достаточно было напугать себя тем, что ты мог бы сделать с этой шеей, встреться она тебе во время приступа голода.
Вот только почти погасшее пламя в сердце начало разгораться с новой, невозможной для вампира силой. Отравленная кровь жгла жилы, а странное тепло в сердце жгло стыдом каждый раз, как он просыпался от бесплодных мечтаний. Впервые за долгое время он начал поднимать голову к небу: чтобы увидеть танцующие звезды и попробовать найти там черное пятно милосердной Луны.
Узнай кто из других вампиров, смеялся бы до колик даже мертвый.
Порой он думал, что просто создал себе образ идеальной девушки и влюбился в него. Так обычно бывает у людей. Они могли бы начать встречаться, и тогда какое-то время были бы вполне счастливы вместе, а потом оказалось бы, что они оба не являются идеальными образами, и они расстались бы к взаимной обиде и разочарованию. Вот только при воспоминании о звездных глубинах ее глаз он сильно сомневался в том, что в ней можно разочароваться. Ее улыбка, ее смех говорили о том, что, скорее всего, при более близком знакомстве ты найдешь нечто более удивительное, чем ожидал. Такое же радостное...
Конечно, не стань он чудовищем, то никогда бы не встретил ее. Конечно, для вампиров законов просто не существуют — они и так уже мертвы. Конечно, узнать вампира неподготовленному человеку невозможно. Конечно, он помнит, когда его скручивает голод, и может как-то планировать свое будущее соответственно этому.
Конечно, все это так, но что дальше?
Стыд за глупость жег его каждый раз, когда его дремотные мечты обрывались в эту жуткую пустоту. Состариться вместе им не суждено. Он прекрасно это понимает, так почему эти сны так упорно терзают его? Почему он продолжает страстно желать незнакомой девушки, которая красит веки алым? Почему ее запах преследует его?
Еще живой вампир может умереть, если повредит мозг. Странно, но он никогда не вспоминал об этом, считая, что это человеческая смерть, которая невозможна для вампира. А почему бы и нет?.. Он не самостоятельно нашел глазами высокую башню храма. Это будет хорошей насмешкой.
Любовь — обычно начало, но любовь почти мертвого — это конец. Не только для него, но и для той кого он любит.
Смерть — обычно конец, но смерть почти мертвого — это начало. Только для него, и только со слабой надеждой, что душа и перерождение душ существуют.
Но любовь действительно придает силы и помогает решиться на то, о чем раньше не думал.
Так он ко всем прочим грехам добавил самоубийство.
* * *
Где-то очень далеко и совсем не сейчас дурацкая привычка красить веки красными и темно-розовыми тенями станет началом семьи из сказки «и жили они долго и счастливо».
@музыка: VAMPS — SECRET IN MY HEART
@настроение: задумчиво-сонное
@темы: дневники, Грустное, ПЧ, Творчество
-
-
15.08.2014 в 14:02Мне еще про вечнозеленый остров понравилось.
-
-
15.08.2014 в 14:12А тут не было, я проверяла